Глава 8.

                                                   
Дни шли, мистер Треверс больше не появлялся. Мэри мучалась, пытаясь понять, что она сделала или сказала не так. Почему он не приезжает? Но потом останавливала свои мысли. Он не обязан приезжать. Он не давал ей никакой надежды. К тому же у него наверняка есть какие-нибудь дела, которые задерживают его. Но она томилась от неизвестности. Может быть он заболел? Новости не от кого было узнать. Очень часто к ним заходили миссис Кирк и миссис Уинсли, но они ничего про него не рассказывали, а она не спрашивала.
Наконец, когда она сидела в гостиной и вышивала, за окном процокали копыта, раздалось фырканье лошади, а потом в дверь постучали. Вошёл лакей и доложил:
- Полковник Фарджел.
Мэри очень обрадовалась ему. Он, конечно же, расскажет, куда пропал мистер Треверс. После приветствия полковник спросил:
- А где миссис Лодж?
- Матушка сейчас придёт. Ей немного нездоровится и когда нет намеченных визитов, она предпочитает оставаться в своей комнате.
- Я взял на себя смелость прийти, потому что мне кое-что надо вам сказать.
- Да, я слушаю. 
- Мэри, если вам это важно, (а я думаю, что должно быть очень важно), мистер Треверс уехал.
- Как? Куда?
- В Индию. Он не оставил мне адреса, только записку со своими намерениями.
- Боже! - Мэри пошатнулась, как от удара.
- Мисс Лодж, вам плохо? 
- Не знаю. - Она и правда не знала. Весь мир словно перевернулся. Зачем он уехал? Что она будет делать без него? А главное почему он уехал? Он равнодушен к ней? Значит она ошиблась и это было страшнее всего.
- Мэри, хотите я найду его? - Вывел её из оцепенения голос полковника Фарджела.
- Да! - Выдохнула она и тут же устыдилась сказанных слов. Какое она имеет право даже интересоваться мистером Треверсом и тем более просить полковника, чтобы он его нашёл?! Треверс уехал, видимо, по своей воле, а значит и вернуться может только по своей. Она ошиблась, но это будет только её ошибка и больше ничего. Но сколько бы она не говорила себе, что это лишь её ошибка, легче ей не становилось. На сердце словно лёг тяжёлый камень, в висках застучало. Она понимала, что выглядит, наверное, глупо, что на неё смотрит Фарджел, но не могла ничего с собой поделать.
Вошла миссис Лодж. Разговор повернул в более безопасное русло. После нескольких ничего не значащих фраз о погоде и о здоровье, миссис Лодж намеренно спросила полковника о его друге - мистере Треверсе. А, услышав, что он уехал, уже не скрывала своё торжество. Мэри было тяжело слушать матушку. Она физически задыхалась от её злобы и еле сдерживала слёзы . Едва дождавшись ухода полковника, девушка выскользнула в сад. Ей надо было побыть в одиночестве.
Боже, почему он уехал? Мэри не могла прийти в себя после этой новости. Она не имела права надеяться. Но могла ли она осуждать мистера Треверса, что некоторыми своими поступками он дал ей надежду и вознёс на седьмое небо от счастья? Его слова, когда он говорил о Мейплзе и рассказывал о своей матери, его голос, его взгляд - всё говорило о расположении к ней. Неужели она ошиблась? Ведь ей казалось, что эти его явные признаки чего-то большего в его отношениях к ней были искренни. Если же всё это - неправда, если всё это - лишь игра её собственного воображения, то что ей теперь делать? Если он никогда не вернётся? Тогда её ожидает унылая жизнь, полная мрака, отчаяния и разочарования. В чём ей найти утешение? В том, что она честно выполняет свой долг и чиста перед Богом и людьми? Нет, это - слабое утешение. Мэри была слабохарактерной избалованной девушкой, совсем не готовой к ударам судьбы и она не могла найти того утешения в религии, которое нашла бы всякая разумная и серьёзная женщина. 
Она села на лавочку в полном смятении и горе и зарыдала. Её горе было настоящим, неподдельным и, казалось, не ведало утешения. Всё больше и больше она растравляла его, возвращаясь мыслями к словам и поступкам мистера Треверса. Никто не мог ей сказать, что она поступает неразумно. Но Мэри не могла найти утешения даже в слезах. Она встала и начала расхаживать по саду. Почему он уехал? В сотый раз задавала она себе этот вопрос и не находила ответа. Если бы её душа могла видеть любимого сквозь время и расстояние, то узрела бы такую картину.

Колин Треверс шёл по саду сзади дома, даже почти бежал. Сад зарос так, что каждый раз, желая прогуляться по тропинке, приходилось продираться сквозь густую траву, сплетённую с валежником и ветвями деревьев. Колин шёл, ветки больно хлестали по лицу и рукам, а в ушах звенело только одно имя, с которым он не расставался даже засыпая: "Мэри". Наконец он остановился, прижался спиной к дереву и закрыл глаза. Лицо его горело, грудь вздымалась.
- Мэри! Боже! Несколько лет назад я не постыдился бы взять тебя в жёны. Но до чего я дошёл сейчас. Я дал тебе надежду, а теперь вынужден стыдиться этого. Ты так безумно доверчива и наивна, что тебя это даже не тревожит. Но ты привыкла жить в роскоши, а у меня ничего нет, абсолютно ничего! Несколько лет назад я бы с чистой совестью сделал бы тебя своей женой и с гордостью ввёл бы в Мейплз новую хозяйку. Но теперь... Какой я глупец, я разговариваю сам с собой! - Оборвал себя внезапно Колин. На его молодом красивом лице отражались все муки влюблённой души. Он закусил губу и продолжил, - Ну и пусть я глупец, но я должен выговориться. Всё равно кроме этого одинокого клёна никто меня не услышит здесь. Я не могу подставить тебя под насмешки этих злобных светских сплетниц. Они будут говорить, будто я женился на тебе из-за твоего состояния. Они уже говорят об этом! Ты, конечно, им не поверишь. Но, Боже, быть притчей во языцкех, слышать ежедневно, как тебя, самую любимую и дорогую мне женщину, распекают, как твоё имя не сходит с их языка! Нет! Я уеду. Я вернусь в Индию, я попытаюсь вернуть себе то состояние, что было у отца до банкротства. Я должен это сделать! А если, если тебя заставят выйти замуж за этого проклятого Джеймса? Как это мучительно! - Колин устремил взгляд сквозь густую листву туда, где находился Блекберри Холл. Губы его дрожали, выдавая тяжёлую внутреннюю борьбу. - Может лучше признаться и открыто объявить о помолвке? Нет, это вдвойне будет горше. Пока меня не будет, твою честь осмеют, тебя растопчут Белла и иже с ней. Мои письма не смогут быть защитой и оградой от сплетен и толков разного рода. Только я смогу оградить и защитить тебя. И как я хочу, чтобы этот день поскорей настал! Решено! Я уезжаю, завтра же! Дождись меня, Мэри! Я вернусь!
Произнеся эту страстную тираду, Колин таким же быстрым шагом направился к дому. Экономка - миссис Барри, в ужасе юркнула в кухню, когда он прошёл мимо неё, прямой, как скала, самоуверенный, с гордым выражением на лице, но со слезами на глазах.

Для Мэри потянулись долгие несчастные дни. Она не умела утешать саму себя, а друзей, желающих ей помочь - не было. Изредка заходил полковник Фарджел, качая головой и говорил, что ещё не нашёл Треверса. Она не могла найти облегчения даже в душевной беседе.  Мег всё ещё была в Лондоне, а кроме неё подруг у Мэри не было. И, судя по всему, кузина не собиралась уезжать. Её отношения с мистером Скоттом становились всё определённее и двигались к своей логической развязке. В двух своих письмах, что получила Мэри, Мег писала с восторгом о мистере Скотте, уже не скрывая своей влюблённости в него. Она со смущением признавала, что чувства к мистеру Треверсу были поверхностны. Это скорее была потребность влюбиться в какого-нибудь джентльмена, наделив его сказочными чертами принцев из романов, чем настоящее чувство. Кузина спокойно восприняла слухи о влюблённости Мэри в мистера Треверса, только попеняла на скрытность девушки. Мэри же не могла не рассказать своей подруге хотя бы о краткой доле тех чувств, которые испытывала. Она соблюдала осторожность, но боль рвалась на бумагу. И, наверное, Мег, несмотря на своё легкомыслие и недальновидность что-то всё-таки почувствовала.
Сегодня Мэри получила от кузины письмо, в котором она волновалась за подругу, словно поняла что-то. Да, к тому же, такие вещи не скроешь. Девушка села на любимую скамейку в саду и открыла письмо. Она хотела перечитать его ещё раз, чтобы решить, каким должен быть ответ.
"Дорогая моя кузина! Очень рада твоему письму.
Боже, не могу так церемонно тебе писать! Я безумно рада, что ты тоже влюбленна и надеешься на ответное чувство. Конечно же, я никому не расскажу об этой тайне. Кроме Эдварда, разумеется. Но ты не бойся, он говорит только то, что я разрешу. И он никогда не расскажет чужую тайну. 
Мэри, мне показалось в твоём письме была какая-то тревога. Чего ты боишься? Думаешь, что мистер Треверс равнодушен к тебе? Как такое возможно? Даже я по твоим письмам поняла, какую надежду он тебе дал. А он ведь не из тех людей, которые могут забавляться, играя чувствами других людей. Знаешь, я всем говорю, что моя кузина - образец красоты, ума и добродетели и, пожалуй, иногда даже ревную, что тебя заочно любят больше, чем меня. Но это я шучу. Конечно же из нас двоих ты - самая лучшая. Я буду рада услышать любые новости о тебе и о мистере Треверсе. 
А теперь немного о моей "дражайшей особе", как всегда шутит Джеймс. (Кстати, брат здесь, с нами, и, кажется, намерен остаться надолго). Вчера мы были на балу у миссис Стентон. Она очень известна в Лондоне и занимает высокое положение в обществе. Я была так счастлива! Мэри, ты даже не можешь себе это счастье представить! Это такая честь - быть представленной миссис Стентон. Эмма специально для этого заказала для меня новое платье - нежно-нежно розовое на белом чехле, украшенное прелестными вышитыми розами и живыми цветами. И, хотя она твердила, что лучшее украшение для юной девушки - это живые цветы, я всё-таки не удержалась и надела нитку жемчуга. Знаю, знаю. Ты назовёшь меня тщеславной, но ведь там был Эдвард! Я танцевала очень много (конечно, в основном с Эдвардом) и, боюсь, могла показаться нескромной. Но я иногда так волновалась, что забывала все слова. Наверное, никто не сосчитает, сколько я сделала ошибок и промахов, сколько раз я краснела и мялась, вместо того, чтобы вежливо ответить на вопрос. Но всё равно этот бал останется самым лучшим в моей жизни. Знаешь почему? Ты, наверное, догадываешься, почему я называю мистера Скотта Эдвардом? Да, да, он сделал мне предложение! В саду, при луне, когда я отдыхала после танцев. Всё было так,  как я всегда мечтала. Когда будет свадьба, я ещё не знаю. Надо переговорить с родителями. Но я счастлива! Безумно, безумно счастлива! Ах, Мэри, я так хочу, чтобы и ты была так же сильно счастлива, как я! 
Целую тебя! Твоя маленькая кузина Маргарет Камминг. И тысяча приветов от Эммы и от Джеймса и от Эдварда"
Чтение письма, такого счастливого и весёлого, произвело на Мэри обратное действие. Она загрустила ещё больше. Мег после свадьбы отдалится от неё. А ей останутся только бесплодные мечты, да унылые одинокие дни. Она не могла даже искренне порадоваться за подругу. Грусть сдавливала тисками сердце. 
Дома Мэри начала писать ответ Мег, но, дойдя до упоминания мистера Треверса в письме, вдруг разрыдалась. Позвонили к обеду. Она спустилась бледная, с опухшими от слёз глазами. Обед прошёл в полной тишине. Мэри ела машинально и очень мало, не замечая ничего вокруг себя.
- Мэри!
Девушка вздрогнула и вытерла слёзы, непрошенно набегавшие на глаза. Оказалось, что обед закончился, а матушка неудовлетворительно смотрит на неё.
- Мэри, я хочу поговорить с тобой. - Они вышли в гостиную и миссис Лодж закрыла за собой дверь. - Что с тобой творится? Ты совсем не своя. Не ешь, ничего не видишь перед собой, глаза заплаканные. Это всё из-за мистера Треверса, так ведь?
- Матушка...
- Я знаю, что из-за него не перечь мне! Ты совсем не выходишь из дому, как будто жизнь за его пределами перестала тебя интересовать. Ты даже не вышла к Боунзам, когда они пришли осведомиться о твоём самочуствии. Вопиющая неблагодарность! Ты подурнела раньше времени и всё из-за этого негодяя! Как хорошо, что он уехал, а если и вернётся, то, надеюсь, с женой!
Мэри не могла это слушать. Её расшатанные нервы не выдерживали. Только бы матушка замолчала! Но миссис Лодж продолжала, всё более и более раздражаясь.
- Ты не отвечаешь мне, хотя я говорю только правду и желаю тебе добра, как и всякая мать для своего ребёнка. И именно поэтому я не желаю видеть тебя женой мистера Треверса. Никогда! Ты слышишь меня, Мэри?
- Да. - Тихо ответила Мэри.
- Да, да. - Передразнила её миссис Лодж. - Ты сейчас же успокоишься и завтра поедешь на вечер к Боунзам, куда тебя приглашала Изабелла и выкинешь мистера Треверса из головы! Забудешь всю эту чушь, которая мешает тебе радоваться жизни.
- Нет!
- Тогда ты завтра же выйдешь замуж за Джеймса! - Закричала миссис Лодж, выйдя из себя.
- Никогда! Лучше я умру! А вы со своими понятиями о доброте и о благе для своего ребёнка будете рады! - Вскричала вконец замученная Мэри, хлопнула дверью в гостиной и сбежала в сад.
Желание умереть не овладело девушкой, однако. Она бросилась к конюшне, желая в быстрой скачке развеять печаль. Было два часа пополудня, день выдался необыкновенно знойный и жаркий для начала лета. Такого палящего солнца не наблюдалось, пожалуй, даже и в июле. Цветы и деревья опустили свои листья, словно и на них давила эта душная погода. Когда Мэри подошла к Ворону и нетерпеливо вывела его из стойла, Томми возразил:
- Мисс Мэри, Ворон сегодня какой-то неспокойный. Уж лучше б не брать его сейчас. А то мало ли что. Погода то вона какая жаркая! Да и вы что-то нездоровые сегодня. Мисс Мэри, вы не заболели, случаем?
- Нет-нет, Томми. Спасибо, но мне надо ехать. 
Мэри стояла в каком-то лихорадочном нетерпении. Как только Томми надел седло и уздечку, она вскочила на коня и пустила его сначала рысью, а потом и галопом. Ей  хотелось скакать ещё быстрей. Она пришпоривала коня, не замечая, куда едет, не видя ничего перед собой. Солнце, казалось, светило ещё ярче. От бешенной скачки кружилась голова. Мэри не поняла, когда была та решающая секунда, когда всё можно было бы вернуть, не поняла, что она упустила, только Ворон взвился на дыбы и понёс её. Она смутно, краем глаза заметила, как он пересёк дорогу, как какие-то люди закричали и кто-то бросился догонять её. А потом Ворон влетел в лес. Мэри крепко держалась в седле, понимая, что, если не удержится - то - смерть. Но липкий, холодный страх парализовал её, сдавил горло. Она хотела закричать - и не могла. Только крепче вцепилась одной рукой в гриву коня, другой держала поводья. Ветки больно хлестали по лицу. Мэри чувствовала, что эта скачка скоро должна была закончиться. Сердце её выпрыгивало от ужасного напряжения, а в голове с немыслимой скоростью прокручивалось предостережение Томми. Вдруг всё тело пронзила дикая боль. Она словно разрывала её на части. Мэри закричала. Мир вокруг потемнел, а потом уплыл куда-то, а она летела в чёрную бездну. "Боже, это конец! Помилуй меня!"

1 2 3 4 5 6 7 8 9